«Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загла дились грехи ваши,
Да придут времена отрады от лица Господа,
и да пошлёт Он предназначенного вам Иисуса Христа».
(Деяния 3:19-20)
Стояла ночь в пределах Палестины.
Мерцали звёзды в сумраке небес.
Холодный ветер веял из низины
И волновал вдали черневший лес.
Костёр горел, и пламя освещало
Обветреные лица пастухов,
И рядом стадо сонное дышало
В ночи глухой до крика петухов.
ИСПОВЕДЬ
По зигзагам дорог и ухабам судьбы
Меня смерчем, как щепку, кружило.
Много раз я в протесте вставал на дыбы,
Но сдавался, – не дюжили жилы.
Мне хотелось себе и другим доказать,
Что я стою дороже полушки...[1]
Только в пропасть срывался опять и опять,
Разбивался о донышко кружки.
И когда я в грехе потерялся вконец,
И утратил все силы для жизни,
Стал душою и сердцем почти что мертвец, –
Дверь открылась к Небесной Отчизне.
Бог меня во Христе изо рва поднял вверх
И омыл от зловонной блевоты,
Он простил весь мой прежде соделанный грех,
Дал покой вместо рабской заботы.
И теперь во Христе я обрел Идеал
Среди бытности жутко суровой.
Раньше диким ослом я блуждал среди скал…
Ныне стал я овечкой Христовой!
21.10.08.
ВСТРЕЧА
Мне не раз говаривала мама:
Встретится сорока – быть добру.
И я верил в этот миф упрямо,
Как не верил злу и серебру.
Но, однажды, странствуя под небом,
Пережил я встречу со Христом.
Он мне стал водой живой и хлебом,
И спасеньем, и моим Крестом!
Ныне я живу в сорочьем крае,
Где сорок умом не перечесть.
Но я знаю, ныне твердо знаю:
Встретить Иисуса – это честь!
Встретить Иисуса, не сороку,
Не алмазы, злато, серебро,
Не другую прочую мороку, –
Встретить Иисуса: вот, добро!
07.11.08
СОРОЧИЙ БАЗАР
За окном трещат сороки непрестанно.
Три сороки, а какой от них базар!
Словно стойбище раскинулось пространно
Кочевых и необузданных хазар.
Отчего трещат сороки неумолчно?
Что так сильно потревожило сорок?
Может, новость нашей бытности порочной?
Или осень, подошедшая не в срок?
Кто их знает, этих сплетниц вороватых,
Разгорелся отчего средь них сыр-бор?
У людей так, когда ищут виноватых,
Проявляется весь этот птичий вздор!
25.10.08
АПОКАЛИПСИС
Меч и голод, пагуба и смерть
Род людской втянули в круговерть, –
Утром, ночью, вечером и днём
Косят души адовым огнём.
Словно смерчи кружат по земле
Оттого, что мир лежит во зле,
Оттого, что всюду звон монет,
Оттого, что Бога в сердце нет.
Ад раззявил безразмерно пасть,
Чтобы в ад могло душ больше пасть.
И сводя народы все с ума,
Всюду рыщет бесовщины тьма.
Страх и ужас чаще в новостях,
Нет защиты дома, нет в гостях.
Умножаясь, возрастает зло,
Вяжет души дьявольским узлом.
И от боли корчится земля,
Вместе с ней дубы и тополя, –
Мир земли как в муках родовых
Оттого, что бьют его под дых.
Но есть выход в имени Христа!
Сораспнись! Открой в хвале уста!
И всю славу вознеси Творцу,
Ибо мир греха пришёл к концу.
20.07.05.
* * *
Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего.
ГОСПОДНИЙ ДЕНЬ
О, скоро-скоро, очень скоро!
Осталась времени щепоть.
Падёт величье и опора
Всех тех, кого надежда плоть.
И сокрушатся все твердыни,
И бастионы рухнут в прах, –
Падут поборники гордыни
Отвергнувшие Божий страх.
И ликом солнце устыдится,
И обратится в кровь луна,
И небо, словно власяница,
Покроет мрака пелена.
Лето 2005-го.
МОЛИТВА
Я разбит, унижен, сокрушён,
Для знакомых видимо смешон,
Ибо пью обман и ложь до дна,
Суть которых во все дни одна.
Всё же принимаю бравый вид,
Будто ложью в сердце не пробит,
Будто не сражён я уст мечом,
Будто весь обман мне нипочём.
Но когда я пред Тобой, Господь,
Нет уж сил себя мне побороть.
Я взываю: «Боже, помоги!
Подлость – это хуже чем враги!»
И стекают капли слёз с лица,
Но благословляю подлеца,
Сил прошу, чтоб всё мне превозмочь,
Чтоб не наступила в сердце ночь.
И яснеет неба бирюза,
Просветляя сердце и глаза,
И надежду новую даёт,
Силу в сердце, в душу, в тело льёт.
И я снова с Богом монолит,
Твёрд и крепок будто бы гранит.
Разлетелось страха вороньё...
О, Господь! Лекарство — Ты моё!
Весна 2005-го.
ХРИСТИАНЕ
Среди племён и наций всех,
И всех людских соцветий
Есть те, кто ненавидит грех
И злобу на планете.
Есть те, кто правду говорят,
Как ни было б опасно,
И духом праведно горят
И духом праведно горят
Пред Богом ненапрасно.
Они скромны, не на виду,
Собою неприметны,
Но не идут на поводу,
В делах своих конкретны.
Они доступны и просты,
Не лезут за кулисы...
В беде не прыгают в кусты,
Чужды им компромиссы.
Благоухание Христа
Несут в даль расстояний.
Они – носители Креста...
Зовут их: «Христиане!»
Осень 2004-го.
ОДА ТВОРЦУ
* * *
Напоминаньем «Суд Господень!»
Кого сегодня отрезвить,
Коль в духе человек бесплоден,
Коль Бога он привык язвить?
Но Суд грядёт и очень скоро
Накроет мир греха, как сеть,
Чтобы предать во власть позора
Вражду, нечестие и смерть.
Чтобы предать во власть геенны
Прелюбодеев и иуд,
И мир земли грехом растленный,
И похоть всякую и блуд.
Лето 2005-го.
* * *
Жизнь оседлая мне не по нраву.
Кочевая мне жизнь по нутру.
Стен домашних и теплых оправу
Предпочел я судьбе на ветру.
Странник я под покровом вселенной.
Надо мной свет мерцающих звезд.
И дороге моей сокровенной
Отдал я свое сердце всерьез.
Взор пленяет небес панорама.
На лице моем отблеск костра.
Я потомок того Авраама,
Кто связал себя с жизнью шатра.
Этот путь удивительно узок!
Он не тот, что в стихии обрел
Или в небе парящий орел.
Этот путь проложил на Голгофе
Через Крест мой Господь Иисус,
Чтоб в грядущей для всех катастрофе
Не сразил нас грехов наших груз.
Этот путь суть единственно верный!
Он ведет от земли в небеса,
Очищая от всяческой скверны
И даруя душе чудеса!
Март 2009-го.
* * *
Склон небесный закат окровавил,
Разметал ярким пурпуром кровь...
И от этой пророческой яви
В моем сердце взыграла любовь.
Но не та, – не любовь озорная,
Что вздувает в крови ерепень,
Но Христова любовь – заревая,
Божий что высекает кремень.
Я смотрю сквозь закатные дали,
Сквозь столетий лихих перезвон,
И ушами сердечных проталин
Слышу слух раздирающий стон.
То стонал не Христос, но природа,
Когда нес в поруганьи Он крест
В окровавленном виде урода
Выражая любовь, не протест.
Плоть земли на себя принимала
Эту поступь великой любви.
То спасения было начало, –
Искупление в Божьей Крови!
11.12.08
* * *
Не тревожь мне сердце, не тревожь
Уст твоих пленительным разливом.
Много раз я слышал твою ложь, –
Новую встречать совсем не диво.
Слов твоих лукавая лузга,
Словно пыль порхает по квартире,
Оседая болью на мозгах,
В сердце брешь проламывая шире.
И сегодня вновь на мой порог
Ты ступила, чтоб продолжить пренья.
Ты же знаешь, мне по сердцу Бог,
Для тебя Он – камень преткновенья.
Уходи! Нет общего во мне
Ничего с твоей худой планидой.
День спешит на солнечном коне,
Чтоб по ночи справить панихиду.
15.10.08
Вероятно не раз ещё вспомню
Свои детские дни и забавы,
На отшибе пустую часовню,
Полевые душистые травы.
Вспомню в дикой крапиве ограду
И в резных украшеньях избушки,
Ловлю рыбы, речную прохладу
И табун лошадей на опушке.
Вспомню луг с ароматом медвяным
С уходящей в низину дорогой,
Где от радости чуточку пьяный
Я с девчонкой дружил недотрогой.
Вспомню деда на старой скамейке
С почерневшей от века клюкою,
Постелив под себя телогрейку,
Он смотрел на дорогу с тоскою.
Вспомню чудные краски заката,
Лучезарную нежность рассвета
И речушки лесной перекаты,
Деревенское страдное лето.
Здесь прошла часть счастливого детства,
Моей жизни беспечной годины,
И оставила память в наследство, –
Вспоминать дней ушедших картины.
18.06.09
У ГРОБА
У ГРОБА
Его нашли повешенным в лесу.
Над ним кропили дождевые тучи.
Он, как мешок, качался на весу
И вниз смотрел как бы с небесной кручи.
Никто из нас себе не мог взять в толк,
Что можно так уйти, и без причины.
И вот теперь он навсегда умолк,
Не сообщив мотив своей кончины.
Мужик он был со всех сторон хорош,
Ну просто качеств лучших совокупность.
Но умер странно, просто ни за грош,
Скрывая в сердце, видимо, преступность.
Он всё хотел кому-то доказать,
Что парень он крутого, мол, замеса:
Иль потому, что был министра зять,
Иль потому, что одержим был бесом.
...Ему о Боге? Да, я говорил!
И о спасенье во Христе Иисусе,
И что поведал Ангел Гавриил,
И о греха в саду первоискусе.
Он был тактичен, сдержан и умён,
И показал во всём себя софистом,[1]
И потому не поменял знамён,..
Так и остался вечным атеистом.
И вот теперь в сверкающем гробу
Застывшее, безжизненное тело
Лежит с печатью тления на лбу,
Оставив незаконченное дело.
Оставив всё: жену – свой идеал,
Друзей, карьеру, замыслы, идеи.
И вроде не был ярый радикал,
Но мысли одолели, как злодеи.
И вот теперь, вошедши в ада створ,
Он ждет Суда, как обещало Слово,
Когда в свой день Небесный Прокурор
Ему объявит приговор сурово.
Я знал, конечно, был он не дурак,
Не зря подряд окончил он три вуза.
Свихнулся, может, и сошёл во мрак,
Не выдержав ученья перегруза?
А может, ему кто-то пособил
И сотворил на горле смерти завязь
Какой-нибудь завистливый дебил?
Ведь много может грешный ум и зависть.
Да что уж там? Что голову ломать?
Не зрел то глаз и не внимало ухо.
Вот только жаль его старушку-мать:
Одна осталась бедная старуха.
[1] Софизм – формально кажущееся правильным, но ложное по существу умозаключение, основанное на преднамеренно неправильном подборе исходных положений; словесное ухищрение, вводящее в заблуждение.
