Разговор с СЕРГЕЕМ ЕСЕНИНЫМ (Часть 5/5)
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, –
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
Сергей Есенин.
Ибо невозможно – однажды просвещённых, и вкусивших дара небесного,
и соделавшихся причастниками Духа Святого,
и вкусивших благого глагола Божия
и сил будущего века,
и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе
Сына Божия и ругаются Ему.
Евреям 6:4-6.
Замыкая круг беседы,
Свой кончая монолог,
Я скажу, что наши беды
От незнанья: Кто есть Бог.
Оттого, что мы упрямы,
Не желаем Бога знать,
Смерть внезапно в сердце прямо
Тут и ты, Сергей, однажды
Налетел на этот рог,
Тот, который знает каждый,
Но не хочет взять в урок.
В клещи злого осьминога
Ты попал – пришла ж напасть!
Ведь без Бога до порога
Не пройти, чтоб не упасть!
Назовёшь ли это дивом,
Что имел ты стольких жен?!
В этом поприще игривом
Пёр, Сергей, ты на рожон!
Только надо это диво
Не игривым бы назвать,
Но по истине – блудливым!
Что уж, друг мой, тут скрывать!
Жизни бурной перевёрты
Бьют ударом ножевым.
Впрочем, я пишу не мертвым:
Я, Сергей, пишу живым!
Вдруг другой лихой повеса
Прочитает эту речь
И откроется завеса?
Душу сможет он сберечь.
Но меня вопрос тут гложет:
Почему нытьём старух
Ты о смерти, странно всё же,
Стал нередко думать вслух?
Почему? Что вдруг случилось?
Отчего вся эта блажь?
Может, новость просочилась?
Или это лишь кураж?
Говоришь ты и о мути,
Что идёшь с ней в край иной,
С ней связав веселье жути
Лирною своей струной.
Что в последнюю минуту
Под иконы хочешь лечь...
Что? К последнему приюту
Хочешь в святость путь облечь?
Но зачем тебе иконы,
Коль не веришь в благодать?!
Будешь делать им поклоны?
Страшно все же умирать!
Или, думаешь, иконы
Душу смогут освятить?
...Знаешь, Божии законы
Сердцем надо свято чтить!
Бог не терпит формализма!
Формализм есть враг души!
И другие, друг мой, ''ИЗМЫ''
Дьявольщины фетиши.
Может, ты в какой обиде,
Познавая суть вещей,
Вдруг в прозрении увидел
Путь души и путь мощей?
Может, отрезвев от славы,
Ты познал, что слава – ноль?
И что жизнь не есть забава,
Но больших скорбей юдоль?
Или всё ж в сердечной глуби
У тебя был уголок,
Где ты тайно приголубил
Веры жаркий уголёк?
Или, мучаясь вопросом,
Отчего весь мир во зле,
Проходя по травным росам,
Путь узрел свой на земле?
Или понял ты, что ложно
Огорчил святую рать?
Что без Бога жить, мол, можно,
Только страшно умирать?
Может, чье-то откровенье
Ты излил нам впопыхах,
Потому переселенье
И тебе внушило страх?
Или это покаянье
Болью раненой души?
Может, совести терзанье
Ты излил в ночной тиши?
Да, Сергей, души трагизм
Заключается здесь в том,
Что квасной патриотизм
Не ведёт в Небесный Дом.
В Боге жизнь сокрыта наша!
Во Христе её полет!
Жизнь извлечь из патронташа
Просто так Бог не даёт.
Только веская причина
Может вызвать Божий гнев.
Там, где чувств лихих пучина, –
Там и смерти рыщет лев.
Русский дух, Руси характер
Не в понюхе пряных трав,
Не в лирическом экстракте,
Не в игре шальных забав.
Русский дух в былинной сути
Верованья и ума!
Места нету здесь для мути,
Не бунтуют здесь шторма.
Здесь величие покоя!
Здесь бескрайний океан!
Ум особого покроя,
Огнедышащий вулкан.
Потому в злой круговерти,
Как бы нас не жгла беда,
Русским быть – не перед смертью,
Русским надо быть всегда!
Надо свой кораблик веры
Так вести через шторма,
Чтобы рифы и барьеры
Не смущали нам ума.
А особенно Поэту
Надо сердцем видеть цель,
Потому на жизнь не сетуй,
Чтоб не сесть душой на мель.
Знаешь, если в сердце пусто,
Перепутана стезя,
В чувствах ты – в руках Прокруста,[2]
И удрать никак нельзя.
Будто на Прокруста ложе
Связан по рукам, ногам...
Тут такие чувства гложут –
Хоть к виску приставь наган!
Мир в израненные души
Может дать один Христос!
Если будешь бить баклуши,
Никогда не сдвинешь воз!
Так и будешь ты на месте
Пыль босым умом топтать,
Не получишь Божий перстень,[3]
Отвергая благодать.
Вот и ты растратил годы
На веселье и кабак,
Не сменив своей природы...[4]
Дело тут, Сергей, табак!
Без натяжки скажем прямо:
Бог давал тебе не раз
Покаянье. Но упрямо
Ты смотрел на свой компас.[5]
Сам себе ты был и штурман,
Боцман был и капитан.
Потоптал в своих котурнах
Землю самых разных стран.
Предаваясь бесшабашью,
В чём тебя попутал бес,
Ты свою построил башню
Высотою до небес.
Ты пахал надел Парнаса,
Но не Божью новину.
Отверженье Неба гласа
Бог вменяет всем в вину!
Страшно впасть нам в руки Бога!
Жизнь без Бога – смертный грех!
Жизнь без Бога – безнадёга,
Ну, а с Богом – лишь успех.
Потому что Неба Царство
Больше, выше, чем Парнас!
Но в поэзии пространство
Уносил тебя Пегас.
Уносил в мечтаний дали
Через хаос бытия,
Чтоб сердечные скрижали
Сокрушить о плоти «Я».
Твой неповторимый гений
Только Пушкину сродни!
В муках трепетных мгновений
Бил твой творческий родник.
Только жаль, жаль, жаль до боли!
Не познал ты жизнь путём.
Не был ты в Христовой воле,
Не шагал Его путём!
Не познал ты неба тайну:
Бог пришел к нам во плоти!
По любви, а не по найму,
Чтоб ты в небо смог войти.
Бог даёт душе веселье!
Наполняет смыслом жизнь.
Выводя из подземелья,
Направляет сердце ввысь!
Он явил святую милость:
Благодать на благодать!
То, что в лучших снах не снилось,
Можно верой принимать.
Знаешь, мне бы так хотелось,
Чтобы ты в предсмертный миг,
Укротив лихую смелость,
Выплеснул из сердца крик –
Сокрушённый крик признанья,
Что ты жил без Пастуха,[6]
Крик призывный покаянья,
Отреченья от греха.
Если так, то есть надежда
Мне прижать тебя к груди.
В час когда закрою вежды,
Встреча будет впереди.
Я воскликну: Брат! Серёга!
И к устам прижму уста,
Там, в обители у Бога,
Пред подножием Христа.
Только это лишь мечтанья...
Но они не так пусты:
Божии обетованья
С той поры, Сергей, доныне
Столько в Лету утекло!...
В мир смотрю я в Божьем Сыне
Через времени стекло.
Годы, как овец отары,
Вдаль ушли, как белый дым.
Ты ушел совсем не старым,
Жаль, ушел ты молодым.
Это ли, скажи, не странно,
Может ли что быть странней,
Что ушел ты в смерть так рано,
Только в трети данных дней? [8]
Как всегда встают рассветы,
Но в рассветах есть пробел:
Без тебя, поют поэты,
Мир земли осиротел.
Без тебя осиротели
Клёны, липы, тополя...
Наметают снег метели
На сиротские поля...
И дожди идут, и грозы,
Но пуста твоя ладья…
Верно, жил ты не тверёзый...
Впрочем... Бог тебе судья!
[2] ПРОКРУСТ – в греческой мифологии разбойник; он имел ложе, на которое насильно укладывал путников: тем, кому ложе было коротко, обрубал ноги; тех, кому было длинно, вытягивал.
[5] КОМПАС – нормативно ударение ставится на первую гласную, но моряки всегда произносят это слово с ударением на вторую гласную, поэтому в данном случае я употребил второй вариант, т.е. компа’с (прим. автора).
Комментариев нет:
Отправить комментарий